Любое лексикографическое исследование с неизбежностью включает в себя классификационную процедуру. Теонимы русского языка могут быть распределены по группам в соответствии с особенностями их плана выражения, в соответствии с частотностью их употребления, в соответствии с их денотативной и сигнификативной соотнесённостью. Однако прежде чем перейти непосредственно к теме, заявленной в заглавии нашей статьи, следует сказать несколько слов об особенностях того синонимического ряда, который составляет теонимическая лексика русского языка.
Первой характерной особенностью этого синонимического ряда является то, что в его пределах невозможны какие-либо стилистические вариации. Христианская теонимическая лексика - это всегда лексика с высокой стилистической окраской, и эта её особенность определяется в первую очередь денотативным значением слов, входящих в рассматриваемый нами синонимический ряд. Мы даже склонны считать, что любая нетеонимическая лексическая единица приобретая в том или ином контексте, хотя бы окказионально, теонимическое значение, приобретает возвышенную стилистическую окраску. Внешним выражением этого является написание слова с заглавной буквы, когда оно приобретает теонимическое значение. Так, например, создатель - это человек, а Создатель - это Бог.
Второй особенностью этой группы слов является невозможность её чисто синхронного рассмотрения. Дело в том, что христианство по своей сути - религия ретроспективно организованная, и сигнификативные значения большинства рассматриваемых здесь нами слов мотивированы священной историей, актуально присутствующей в сознании любого верующего. Так, например, теоним Творец мотивирован находящимся в самом начале Книги Бытия рассказом о том, как Бог создавал мир, а включение в теонимический ряд существительного Спаситель совершенно невозможно без знания об искупительной жертве Иисуса Христа.
Третьей особенностью теонимической лексики является то, что в рамках этой группы слов в большинстве случаев полностью утрачивает смысл противопоставление имён собственных и имён нарицательных. Такое противопоставление в принципе не может иметь смысла, когда речь идёт о единичном объекте, не имеющем аналогов в мироздании и не могущем быть включённом в какой-либо хоть сколько-нибудь однородный в смысловом отношении понятийный ряд.
Четвёртая особенность теонимической лексики русского языка заключается в том, что в рамках этой группе слов нет и не может быть архаизмов. Теоним не ассоциируется с какой-либо исторической эпохой, он соотносится с Вечностью. Из этого, конечно не следует, что в истории русского языка какие-либо теонимические лексические единицы никогда не выходили из употребления, что не возникали новые, однако в рамках теонимического синонимического ряда невозможны отношения между словами, какие существуют, например, между существительными глаз и око, лоб и чело.
Пятым обстоятельством, на которое следует обратить внимание - это церковнославянский контекст, в рамках которого существует и развивается теонимическая лексика русского языка на протяжении всей его истории. Любой церковнославянский теоним может быть в любой момент включён в состав теонимов русского языка. Обратное, заметим, практически невозможно. Церковнославянский контекст применительно к русской теонимической лексике проявляется ещё и в том, что многие теонимы, встречающихся в русских текстах, мотивированы через посредство церковнославянского языка. Так, например, любой русский православный человек знает, что агнец - слово, обозначающее Христа, как искупительную жертву за грехи людей, в своём исходном значении это ягнёнок, однако в русских текстах это слово для обозначения ягнёнка никогда не употребляется; использование существительного агнец для обозначения ягнёнка возможно только в церковнославянском языке. Точно также вне знания церковнославянского языка оказывается немотивированным ветхозаветный теоним Сый, собственно русским эквивалентом которого является лексема Сущий.
Нами в результате предварительной выборки выявлены сорок три единицы неокказиональной христианской теонимической лексики: Бог, Божество, Господь, Господь Бог, Творец, Создатель, Судия, Отец, Отец Небесный, Царь Небесный, Вышний, Всевышний, Вседержитель, Пантократор, Владыка, Зиждитель, Сущий, Сый, Спас, Спаситель, Сильный, Агнец, Жених, Сын, Сын Человеческий, Учитель, Иисус, Христос, Единый, Саваоф, Господь Саваоф, Боровшийся, Богомладенец, Слово, Троица, Святой Дух, Утешитель, Свет, Ягве (вар. Иегова), Ревнитель, Голубь, Искупитель. Конечно, мы не можем быть уверены, что этот список абсолютно полон. В список нами не включались авторские новообразования, такие как введённое в научный оборот О. Н. Лагутой существительное Первопрограммист [1, c. 253], или обнаруженное нами в сборнике переводов ирландской поэзии Владыка Звёзд [2, c.51]. Следует отметить, что большое количество окказиональной теонимической лексики возникает в русских текстах при переводе западноевропейских художественных произведений эпохи средневековья. Окказиональная теонимическая лексика требует отдельного рассмотрения в отдельной работе.
Все теонимы приведённого выше списка без остатка распределяются между двумя различными по объёму группами в зависимости от их употребительности в речи носителей русского языка. В первую группу входит относительно небольшое количество единиц: Бог, Господь, Господь Бог, Всевышний. Эти слова употребляются с той или иной частотностью в речи практически всего русскоязычного населения. Вторую группу составляет вся остальная часть списка. Эти слова почти исключительно встречаются в речи воцерковлённых православных, которые пока ещё составляют меньшинство населения нашей страны.
Вторая группа теонимов также неоднородна с точки зрения употребительности входящих в её состав лексем. Так, если теонимы Спас, Спаситель, Вышний, Сильный, Агнец, Учитель, Судия, Владыка, Царь Небесный и др. достаточно часто употребляются и в литургических текстах и в разного рода религиозной литературе, то употребительность таких наименований Бога как Единый, Богомладенец или Ревнитель уже значительно ниже. Такой же теоним, как Боровшийся и вовсе встречается едва ли не единственный раз - в 32-м стихе 32-й главы Книги Бытия, где повествуется о поединке Иакова с Богом: "Поэтому и доныне сыны израилевы не едят жилы на составе бедра, потому что Боровшийся коснулся жилы на составе бедра Иакова".
Как нетрудно заметить, некоторые из теонимов приведённого выше списка одновременно являются составными частями других, двухкомпонентных теонимов. Так, например, простые однокомпонентные теонимы Господь и Бог входят в состав сложного двухкомпонентного теонима Господь Бог, теонимы Господь и Саваоф составляют сложный двухкомпонентный теоним Господь Саваоф, а совершенно самостоятельный в употреблении теоним Отец входит в состав другого теонима - Отец Небесный. То же самое можно сказать об отношениях между христонимами Сын и Сын Человеческий.
Таким образом мы можем выделить с точки зрения различий плана выражения две группы теонимов: простые и составные. Простыми теонимами мы называем такие теонимы, в состав которых не входят компоненты, каждый из которых сам является теонимом. Составными теонимами мы называем, соответственно, теонимы, в состав которых входят в качестве компонентов простые теонимы.
Бог, согласно христианской догматике, триедин, и, несмотря на внутреннее единство Высшего Существа, три лица Святой Троицы не тождественны друг другу. Таким образом, с точки зрения денотативной соотнесённости мы можем выделить пять групп теонимов: слова, обозначающие Бога в целом, без выделения какой-либо Его ипостаси; слова, обозначающие первую ипостась Святой Троицы - Бога-Отца; слова, обозначающие вторую ипостась Святой Троицы - Бога Сына; слова, обозначающие земное воплощение второй ипостаси Святой Троицы - Иисуса Христа; слова, обозначающие третью ипостась Святой Троицы - Святого Духа. Группы эти неодинаковы по объёму. Более всего слов входит в первую группу: Бог, Божество, Господь, Господь Бог, Творец, Создатель, Судия, Царь Небесный, Вышний, Всевышний, Вседержитель (может, впрочем, относиться и к Иисусу Христу; существует икона "Христос Вседержитель", хотя, несомненно, первая ассоциация, которая возникает у православного человека - Символ Веры: Верую во единого Бога Отца Вседржителя), Пантократор, Владыка, Сущий, Сый, Единый, Зиждитель, Господь Саваоф, Боровшийся, Свет, Ягве, Ревнитель, Сильный, Троица. Вторая по численности группа теонимов - слова, обозначающие земное воплощение второй ипостаси Святой Троицы - Иисуса Христа: Спас, Спаситель, Агнец, Жених, Сын Человеческий, Учитель, Иисус, Христос, Богомладенец, Слово. В этом ряду несколько особое место занимает христоним Богомладенец, указыващий не на Иисуса Христа вообще, но на Иисуса Христа в младенчестве. С третьей ипостасью соотносятся такие теонимы, как Святой Дух, Утешитель, Голубь. Теоним Сын может соотноситься как непосредственно со второй ипостасью Святой Троицы, так и с её земным воплощением - Иисусом Христом. На первую ипостась указывают наименования Отец и Отец Небесный.
С точки зрения своего сигнификативного значения теонимы неоднородны. Так, теоним Творец указывает на Бога, как на создателя мира, теоним Судия - как на вершителя высшей справедливости, Троица - как на обладателя триединой природы и т. д. И лишь немногие единицы внутри теонимического ряда имеют абсолютные дублеты: Спаситель - Спас, Творец - Создатель, Вседержитель - Пантократор. Таким образом, теонимическая лексика русского языка может быть распределена по двум группам и по этому признаку: теонимы имеющие абсолютный сигнификативный дублет и теонимы не имеющие абсолютного сигнификативного дублета. Следует заметить, что именно сигнификативные различия обеспечивают такое богатство и разнообразие теонимической лексики как русского языка, так и других языков христианского мира, однако, это - тема отдельного исследования.
--------------------------------------------------------------------------------
Литература
1. 1. Лагута О. Н. Метафора как исследовательский объект медиевальной и современной науки // Τέχνη γραμματική. Вып. 1-й, посвящённый 90-летию доктора филологических наук профессора Новосибирского государственного университета Кирилла Алексеевича Тимофеева. - Новосибирск, 2004.
2. Поэзия Ирландии - М., 1988.
(Кросс-культурный подход в науке и образовании. - Вып. 5. - Новосибирск, 2010. - С. 203-206)